Я рад, что проживаю не в Париже, с Бродвеем я нисколько не знаком.
До бывшей «Новой"мне гораздо ближе, чем в Монте-Карло шлёпать босиком.
До Ротмистрова ближе и намного, до «Правды"там совсем рукой подать.
И каждый местный скажет: «Слава богу, милиция под носом — благодать».
Но мы туда не часто заходили — не знаем завсегдатых и блатных.
Мы больше в «Южном"посидеть любили, и Герман Иванович знал нас как родных.
Зачем куда-то ехать за границу, у нас приколов больше в сотни раз.
Таких, что в Голливуде и не снится, почище суперфильма «Фантомас».
Расклад и жизнь, устои и порядки, дела, долги и скука с суетой…
Когда-то в детстве мы играли в прятки, и каждый бегал трезвый и босой.
А в «Южном"смрад и дым — кабак и только, я уши на мгновение закрыл.
И видел, как трясутся возле стойки, как, рот открыв, Калиныч что-то пил.
На редкость мода вырвалась на волю: бабьё стрижётся чуть ли не под ноль.
Но, может быть, у них такая доля, и первой свадьбы ждать — такая боль.
Я помню, в детстве с Соминкою дрались, но были там у нас свои друзья.
Друзьями с Лысым, Лешим и остались, и девочка с Вагонного — моя.
Кабак построив в «Юности», решили, что прекратится в городе разбой.
Горбатка, помню, с Соминкою были, теперь они дерутся меж собой.
У нас же в «Южном"тихо и спокойно, лишь изредка там кто-то упадёт.
И то лишь потому, что сам, невольно, какой-нибудь ханурик перепьёт.
Мне жаль: в «Туристе"женщины не пляшут, а кое с кем из них я был знаком.
Но заменить их некем — мало стажа: таких, как есть, прогонят сапогом.
Эстетов по Тверской земле немного — все больше пьяниц, чисто коренных.
Но есть и кто не пьют — и слава богу, хотя соображают на троих.
И всё же, как бы ни было красиво, пусть строен под Парижем каждый клён,
Какая ж без Твери, к чертям, Россия? Я рад, что я тверским козлом рождён.
Я рад, что проживаю не в Париже, с Бродвеем я нисколько не знаком.
До бывшей «Новой"мне гораздо ближе, чем в Монте-Карло шлепать босиком.
